Писательница Инесса Давыдова

Из серии "Без суда и следствия". Вторая часть

Глава первая

Сон разума рождает чудовищ.

Франсиско Гойя

 

30 июня 2012г. г.Рязань, художественный музей.

В субботнее солнечное утро вереница полицейских автомобилей с включенными проблесковыми маячками выстроилась перед желтым двухэтажным зданием художественного музея. За огороженной лентой, красноречиво говорящей о месте преступления начали собираться городские зеваки. Коренастый мужчина невысокого роста лет пятидесяти в форме полковника полиции с парадного крыльца наблюдал, как перед зданием припарковалось частное такси. На заднем сиденье мелькнул знакомый женский силуэт. Покрутив кончик усов, полковник с раздражением откашлялся и нахмурил брови. Как по команде двое молодых следователей оторвались от протоколов со свидетельскими показаниями и проследили за взглядом шефа.

Из такси выбралась миловидная женщина спортивного телосложения и, еле заметно прихрамывая на левую ногу, двинулась в сторону коллег. На ходу она спрятала кошелек в сумку, прихватила длинные каштановые волосы заколкой на затылке и растянулась в виноватой улыбке.

– Митяева! – накинулся на нее полковник. – Ты уже не на больничном! Почему опаздываешь?

– Я попала в аварию, – извинительным тоном произнесла Кира и густо покраснела, – моя машина всмятку.

– С тобой-то все в порядке? – вскочил на ноги Громов.

– Почему нам не позвонила? Мы бы помогли, – поинтересовался его напарник Токарев.

– Ага! Сама опоздала и коллег бы подтянула. Ничего лучше не придумал? – с раздражением выпалил полковник, глядя на подчиненного. Затем перевел взгляд на Митяеву и спросил: – Где Бирк?! Я думал вы вместе приедете?

– Он в Абхазии, исследует какую-то пещеру, – поведала Кира, заранее предполагая реакцию босса.

– Где?! Какая Абхазия?! У нас тут серийник объявился, – взревел с негодованием полковник.

– Так позвоните ему, он с радостью примчится назад, – усмехнулась Митяева, – ваш дружок уже месяц изнывает без работы. Интересно, что с ним будет, если на земле разом исчезнут все маньяки?

– Ладно, с Расмусом я сам разберусь, а ты иди с Близнецами, они покажут, что тут да как.

Громова и Токарева в следственном управлении давно прозвали Близнецами, но кроме роста напарники внешнего сходства не имели. Громов – блондин крепкого телосложения с трапециевидным лицом. Сын генерала, разведен, общителен, любимчик женщин, который в свободное время не прочь погонять с друзьями в хоккей. Его друг Токарев, напротив, жилистый брюнет с остроскулым лицом и волевым подбородком, был человеком замкнутым, немногословным, частенько выезжал в заповедники на рыбалку, где мог провести в полном одиночестве ночь под звездным небом, а под утро вернуться на работу помятым и нечесаным.

Полковник вынул из кармана форменных брюк мобильный телефон и отошел в сторону.

– Пойдем, – махнул рукой Громов, – покажем, над чем придется корпеть в ближайшие дни.

Пробираясь сквозь толпу полицейских Кира подумала, как бы смешно выглядело их совместное появление с Бирком. С недавних пор оба хромали на левую ногу. Правда ее нога, после неудачного падения со второго этажа, быстро заживала, а вот нога Бирка будет еще долго его беспокоить, особенно учитывая тот факт, что боль носила психосоматический характер. Пять лет назад, расследуя смерть жены полковника Лимонова, он схватился с маньяком, от рук которого его спас меткий выстрел друга. В память об этой встрече остался уродливый шрам на шее и раздробленное колено. Бирк перенес не одну операцию. Теперь физически колено было в норме, но стоило ему понервничать, как хромота мгновенно давала о себе знать.

Расчищая коллеге путь, Близнецы шли впереди, словно два тарана. У входа в зал европейского искусства стояла коротко стриженная невысокая блондинка плотного телосложения с заплаканными глазами. Ее взгляд был направлен в центр зала, где столпились следователи и эксперты из столичной криминалистической лаборатории. Многих Кира знала лично, поэтому встречаясь с ними взглядом, приветственно кивала и сдержано улыбалась.

– Вы директор музея? – спросил подоспевший Лимонов.

– Да, – вздрогнула от неожиданности блондинка, протянула руку и представилась: – Мария Анатольевна Шубина.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, мы можем пройти к вам в кабинет?

Жестом директор музея показала в сторону коридора и, развернувшись на каблуках, с озабоченным видом вышла из зала. Полковник последовал за ней.

Близнецы расступились, Кира увидела место преступления. В центре зала на паркетном полу в форме круга была натянута черная глянцевая пленка, вокруг которой каймой шириной в полметра возвышалась насыпь из песка. Ни трупа, ни пятен крови. Осматривая зал, Кира никак не могла понять, что тут произошло.

– Тело уже увезли, так что всю картину можно увидеть только на фотках, – Громов протянул свой мобильник и показал несколько кадров. – Завтра эксперт из лаборатории вышлет свои снимки в хорошем разрешении.

Кира издала приглушенный свист, выхватила из рук коллеги телефон и увеличила первый снимок. На боку перед пленкой лежало мужское тело с согнутыми коленями. На нем была одежда, похожая на средневековый наряд: светлая рубашка с рукавами-фонариками, еле прикрывающими заостренные локти, жилет с цветочным узором и кюлоты[1]. Одно колено было оголено, на другом виднелся зеленый гольф. Очень необычно смотрелись светло русые волосы, тщательно уложенные на прямой пробор и закрученные на концах.

– Убийцу спугнули, – пояснил Громов, – он явно тут не закончил...

Митяева подняла глаза на коллегу и тот продолжил:

– Охранник делал утренний обход, видимо убийца, заслышав его шаги, вышел через вторую дверь в следующий зал, бесшумно пересек его и подкрался сзади. Вырубил охранника электрошокером и скрылся.

– Где сейчас охранник? – поинтересовалась Кира.

– Его увезли местные.

– Понятно, что говорят работники музея?

– Все это, – Громов показал в центр зала, словно никак не мог подобрать слово, обозначившее в совокупности набор улик, – убийца принес с собой.

– Убитый – сотрудник музея? – спросила Кира, первое, что ей пришло в голову.

– Нет, – покачал головой Громов. – Жертву пока не опознали.

Кира присела на корточки и стала рассматривать как эксперт, облаченный в белый комбинезон и маску, раскладывала в ряд содержимое черного пакета. На полу уже лежали литровая пластиковая бутылка воды, пустой мешок из-под песка, остаток пищевой черной пленки, свернутой в рулон и моток рыбацкой лески. Эксперт выудила последний предмет – бобину скотча и встряхнула пакет. На расстеленную пленку высыпались мелкие песчинки.

– Мы просеяли весь песок и нашли вот это... – Громов показал на предмет помеченный номером десять.

Посмотрев на улику, Кира подняла на коллегу удивленные глаза.

– Ракушка?

– Да. Морская ракушка.

Несколько секунд Кира рассматривала завораживающий спиральный завиток.

– Что это за музей? – Кира оглядела висевшие на стенах полотна.

– Художественный – картины, скульптуры, посуда. Это зал европейского искусства, – включился в разговор Токарев. – В соседнем выставлены русские художники.

– Ясно, что мне делать? – Кира поочередно оглядела коллег.

– Пока вникай... показания снимают местные. Мы тут как наблюдатели и консультанты. Подождем распоряжений Лимона.

С минуту Кира смотрела, как эксперты снимают отпечатки пальцев с пленки, затем в памяти всплыл разговор с полковником.

– Лимон же сказал, что у нас серийник.

– Иван нашел похожий случай во Владимире, там не все тело, а только голова. Подкинули на передвижную выставку неделю назад.

– Выставка картин? – уточнила Кира.

– Ага, – буркнул Токарев и сплел руки на груди.

– Да, похоже шеф прав и у нас завелся серийник. Самозванец, – Кира показала на ближайшую картину, – который мнит себя художником. Считает, что его работа достойна этого музея.

– Но ведь это не картина, больше на скульптуру похоже, – возразил Токарев, – а они выставлены в других залах.

– Хм... значит, тут ему было по какой-то причине комфортнее... – сделала вывод Кира.

Громов жестом показал в сторону двери. Все вместе они вышли на улицу и глотнули свежего воздуха. Солнце взошло и приятно согревало кожу. К зданию музея подъехали два полицейских автомобиля – рязанский убойный приступил к следственным мероприятиям.

– Так кто в тебя въехал? – спросил Громов, закуривая сигарету.

– Лох какой-то, – со злостью буркнула Кира, – решил резко перестроиться для разворота в левый ряд, без поворотника. А я гнала под сто двадцать... спешила к вам... ударила по тормозам, пропахала своим стареньким «Фольксвагеном» пятиметровую дорожку в асфальте. Сзади от меня тоже такой подставы не ожидали... короче всмятку...

– Понятно, – Громов почесал затылок, – как теперь без тачки будешь?

– Не знаю... я, если честно еще от аварии не отошла, – призналась Кира.

– Езжай домой, мы тебя прикроем, – внезапно предложил Токарев.

Кира хотела ответить, но в этот момент на парадном крыльце появился полковник и сотрудники отдела поспешили к шефу.

– Вадим, – обратился он к Громову на ходу, – останься здесь, добудь копии протоколов опросов свидетелей, если информации будет недостаточно,  поспрашивай сам. Удели особое внимание охраннику, что-то он темнит...

– Мне тоже так показалось, – вставил Токарев.

– С местными проблем не будет? – уточнил Громов у шефа.

– Нет, я говорил с начальником убойного, они готовы сотрудничать, даже рады нашему присутствию, ни чета нашим, – повернувшись к Токареву, полковник продолжил: – Саня, езжай во Владимир, посмотри на ту голову, что подкинули на выставку неделю назад. Нам нужны общие знаменатели, чтобы забрать дела.

Лимонов открыл дверь «Мерседеса» и сел за руль. Кира держалась подальше, в надежде, что в отсутствии Бирка сегодня шеф не будет нагружать ее заданием, и она сможет заняться оформлением справок для получения автокредита. Но полковник видимо заранее распределил поручения и продолжил отдавать приказы:

– Митяева, – Лимонов дождался, когда Кира приблизится к машине, – сгоняй в морг, внимательно исследуй костюм жертвы. Может, заметишь, что-то женским глазом. Нужно понять, зачем убийце весь этот маскарад, – когда она по-деловому отчеканила: «Слушаюсь», он смягчился, показал на переднее пассажирское сиденье и добавил: – Садись, подброшу тебя, раз ты теперь безлошадная.

 

†††

Автомобиль полковника медленно вырулил со стоянки рязанского музея и свернул на улицу Свободы. Положив сумку на колени, Кира пристегнула ремень безопасности и вопросительно взглянула на шефа. Лимонов нахмурил брови и буркнул:

– Что?

– Начинайте свой допрос без преамбул, вы же меня не просто так в морг повезли, – улыбаясь, ответила Кира.

Полковник усмехнулся, и язвительно произнес:

– Ишь ты, изучила меня вдоль и поперек, – затем вздохнул и подметил: – Словечек нахваталась... без чего ты там говоришь?

– Преамбул, – хохотнула Кира.

– Что у вас там с Бирком? – гневно выпалил тут же полковник, охлаждая игривое настроение сотрудницы. – Как я понял, ты все еще живешь у него.

– Да, он ловко выдумывает новые причины, чтоб меня не отпускать, – с лица Киры медленно сползла улыбка. – То обучение ему так проще проводить, мол, в любой момент можно посетить гостевой домик и преподать очередной шедевральный тезис. То в открытую просит оказать ему услугу.

– Это вроде той, что ты его новая пассия для прессы? – спросил полковник, намекая на сделку между Бирком и Кирой, которую по ее мнению они заключили на обоюдовыгодных условиях.

– Скука, – отрывисто произнесла Кира, хотя это было далеко не так, – перед отъездом попросил пожить до его возвращения из Абхазии. Потом наверняка будет что-то еще.

– Я знаю Бирка шесть лет, – полковник притормозил перед поворотом и крутанул руль вправо, – скажу без обиняков это не типичное для него поведение. Меня это настораживает. Не пойму что на него так повлияло: дело Стачука или знакомство с тобой?

– Не знаю, – задумчиво ответила Кира и отвела взгляд, она и сама чувствовала, что за опекой Бирка что-то крылось, но что... пока не разобралась.

Полковник скривился в ухмылке. «Мерседес» затормозил перед светофором. Чувствуя, что начальник чего-то недоговаривает, Кира спросила:

– Ну же, задавайте свой главный вопрос.

Зажегся зеленый свет, поток машин пришел в движение. Лимонов тяжело вздохнул и выпалил:

– Интерпол прислал запрос по делу Стачука.

Лимонов говорил о первом громком деле их недавно созданного отдела. Когда преступник с помощью Бирка был пойман на территории Эстонии и переправлен в Москву, его экстрадицию тут же запросила Франция, обвиняя Стачука в ранее совершенных преступлениях.

– Какой еще запрос? – удивилась Кира. – Он разве не во французской тюрьме сидит?

– По их данным его изувеченный труп выловили месяц назад вблизи острова Бора-Бора.

Кира присвистнула и округлила глаза от удивления.

– Значит, Бирк был прав: они его выпустили. Черт!

– Похоже на то... – злобно буркнул Лимонов.

– Бирк всегда прав, – не то от злости, не то от восхищения произнесла майор.

Челюсть полковника заходила ходуном из чего Кира сделала вывод, что это еще не все новости.

– Это ведь не главный вопрос?

– Нет, – признался полковник и затормозил перед моргом.

Выключив двигатель, Лимонов повернулся вполоборота к сотруднице, смерил ее оценивающим взглядом, словно пытался понять, можно ли ей довериться в щекотливом вопросе и сказал:

– Интерпол установил, что Бирк навещал Притулу в его парижском особняке сразу после экстрадиции Стачука, а тот, как ты помнишь, был пасынком Притулы. Так вот, Интерпол отрабатывает причастность Расмуса к смерти Стачука. Нас просят установить передвижения Бирка с момента экстрадиции Стачука до его смерти. А главный вопрос таков: сколько дней отсутствовал Бирк?

Напрягая память, Кира пыталась вспомнить события тех дней.

– Недели три его точно не было.

Полковник поджал губы и тяжело вздохнул. Кира поняла, насколько тяжело ему дается этот разговор.

– Ладно, держи рот на замке. Бирк не должен знать о запросе Интерпола.

Кира с готовностью кивнула и потянулась к двери.

– И вот еще что... – остановил ее полковник, – не торопись покидать усадьбу Бирка, возможно, нам на руку, что ты до сих пор там.

– Что от меня нужно?

– Я уверен, что сам Бирк на убийство пойдет только в том случае, если его жизни будет угрожать смертельная опасность. Но как говорится за худой головой и ногам не покой. Ты знаешь его странности, а вдруг сорвался? Ведь Стачука он сам взял, для него это было делом чести, а правосудие так и не свершилось. Так что ничего нельзя исключать.

– Что конкретно от меня нужно?

– Узнай, где он был те три недели, но аккуратно, без шума, если что этого разговора у нас не было. Поняла?

Митяева вышла из машины. От мысли, что она, возможно, живет под одной крышей с убийцей, у нее пересохло во рту. Если близкий друг начинает сомневаться в Расмусе Бирке то, что делать ей?

С потрясенным видом Кира двинулась в сторону безликого серого бетонного здания с табличкой на фасаде «Бюро судебно-медицинской экспертизы», за спиной послышался звук отъезжающей машины полковника.

В памяти всплыл приезд Бирка после трехнедельного отсутствия. Он был напряжен и чего-то сильно опасался. С его приездом охраны прибавилось вдвое, меняли машины и телефоны, словно им постоянно приходилось уходить от слежки. От ее вопросов Бирк отшучивался, но через пару недель все вернулось в прежнее русло. Тогда Кира подумала, что Бирк устранил проблему, из-за которой ему приходилось жить как на иголках, а выходит, дело было в Стачуке и его влиятельном отчиме.

 

†††

В тускло освещенном мрачном холле морга, пропитанном запахом хлорки, Киру встретил санитар с сильно вытянутым прыщавым лицом. Майор предъявила удостоверение и объяснила цель визита. Он открыл ближайшую дверь и крикнул: «Тут из полиции». Ответом была тишина, но по уверенному виду санитара, Кира поняла, что призыв был услышан и в ближайшее время к ней кто-нибудь выйдет. А пока она мерила холл шагами и рассматривала рекламные буклеты на информационной стойке. Видеть модели гробов и венков, а тем более читать об услугах похоронных агентств было неприятно, по коже пробежал холодок. Кире сразу вспомнились похороны отца.

В коридоре послышались тяжелые шаги, Кира подняла голову и встретилась взглядом с угрюмой женщиной, необъятного размера. После короткой беседы, майора сопроводили в прозекторскую, где эхом разносился металлический лязг инструментов и с надрывом кряхтел кондиционер. Через тонкую футболку, то ли от ужаса, который всегда навевало на нее это учреждение, то ли от морозной прохлады, ее спину обожгла ледяная дрожь. Сунув Кире в руку маску и медицинский халат, женщина-глыба прокричала в пустоту комнаты о том, кто пришел и по какому вопросу, кивком показала на узкую дверь в подсобку и решительно зашагала по коридору проч.

От лежащего рядом на носилках под простыней тела, судя по очертаниям женщины, шел устойчивый запах гнили. Кира зажала нос платком пропитанным настойкой гвоздики, который всегда держала наготове в герметичном пакетике в сумке.

– Проходите, – послышался писклявый голос, а затем из-за двери показался невысокий худощавый мужчина, закутанный в халат и маску.

Окинув прозекторскую цепким взглядом, Кира порадовалась, что не успела сегодня позавтракать. На столе лежало готовое к вскрытию только что вымытое тело мужчины, покрытое трупными пятнами. Лысый череп, серое лицо, впалые щеки даже отдаленно не напоминали жертву из музея. Но, тем не менее, по словам патологоанатома, это был он.

– К вскрытию я еще не приступил, поэтому причину смерти пока сказать не могу, но при внешнем осмотре было установлено, что лицо и открытые участки тела жертвы были покрыты толстым слоем грима, – показав на ногти, он добавил: – Ему посмертно сделали маникюр. Тело покрыто каким-то составом типа пластификатора или клея, я пошлю образцы кожи в лабораторию для химического анализа.

– А это что? – спросила Кира, показывая на металлический лоток, в котором были сложены валики розоватого оттенка.

– За щеками жертвы обнаружены ватные тампоны.

Вопросительный взгляд майора заставил патологоанатома выдвинуть свою версию:

– Видимо, для того чтобы щеки казались округлее, я так думаю.

Кира сделала запись в блокнот: «грим, клей, маникюр, ватные тампоны», и подумала: «Зачем убийце понадобилось производить такие сложные манипуляции с телом жертвы? Что он этим хотел сказать?».

Вещи, снятые с трупа, аккуратно упаковали в целлофановый пакет. Натягивая перчатки с ненавистным запахом латекса, из которых вырвалось облачко талька, Кира скривилась в брезгливой гримасе и осмотрела пакет. В памяти всплыло убийство, которое ей пришлось расследовать в качестве следователя-новичка. На убитой женщине тоже был театральный костюм, но в тот раз это было вполне объяснимо – жертва была актрисой. Сейчас же совершенно другая ситуация. Жертву переодели, загримировали, словно натурщика, который должен был позировать художнику. Вот только натурщику не повезло, на месте художника оказался убийца.

На самом верху лежал парик с кудряшками на концах длинных русых прядей. Следом Кира обнаружила один зеленый гольф из мягкой трикотажной ткани. Судя по зацепкам и потертости на пятке, он был не новым. Кюлоты из велюра были разорваны сзади по шву. С первого взгляда было ясно, что они на два размера меньше жертвы. Видимо убийца специально их разрезал, стараясь втиснуть в них безжизненное тело. Рубашка с воротом-жабо была из золотистой ткани, которая переливалась и искрилась под ярким освещением прозекторской. Вспоминая фото, которое ей показывал Громов, она сделала вывод, что рубашку на тело надели задом наперед, так как на жертве в музее был впереди простой полукруглый вырез. Что это значило? Убийца спешил или намеренно спрятал жабо на спине?

Самым дорогим предметом одежды оказался парчовый жилет с цветочным рисунком. По бокам Кира разглядела небрежные ручные стежки, из чего сделала вывод, что жилет в отличие от штанов ушивали. Она тщательно ощупала каждую вещь и обнаружила зашитую в подкладке жилета плотную ткань. Надрезав скальпелем несколько стежков, она увидела квадратную бирку мастерской по прокату костюмов «Розовая пантера».

Закончив осмотр, Кира сфотографировала все вещи с разных ракурсов, уделив особое внимание бирке с логотипом, повернулась к патологоанатому и спросила:

– Вы можете мне назвать хоть примерное время смерти?

– Примерное могу, – рука, облаченная в перчатку, потянулась к записям, которые он делал, пока осматривал тело, – два-три дня. Точно скажу после вскрытия.

– Какое у вас первое впечатление? – Кира знала, что задает глупый вопрос, эксперты не любят раскидываться неподтвержденными данными, тем более перед полицией, но попытка не пытка. – Может вам что-то еще показалось необычным?

Карие глаза, единственная часть тела не скрытая маской, блеснули и прищурились.

– Тело сильно истощено, – показывая на локтевые сгибы, где виднелись множественные следы от уколов, патологоанатом продолжил, – скорее всего, он был наркоманом. Ждите моего отчета. Меня уже предупредили, что это приоритетное дело.

---