Писательница Инесса Давыдова

Из серии "Без суда и следствия". Вторая часть

Натянув на голову бейсболку, а поверх нее капюшон спортивной куртки, худощавый парень вышел из фургона, припаркованного у обочины, и двинулся по освещенному тротуару. Когда он подошел к двухэтажному дому, из темноты вынырнула внушительная фигура телохранителя. Он протянул жетон и сказал:

– Я к Тамиле.

Верзила провел ночного гостя по тротуарной дорожке к дому, сделал знак подождать в небольшом холле, а сам скрылся за занавеской из зеленого бархата, отделяющей холл от приемной. Паренек томился в ожидании, разглядывая атрибуты преуспевающего мага – многочисленные благодарственные грамоты и дипломы буквально усеивали все стены.

В коридоре послышались шаги, из-за занавески вынырнул телохранитель и жестом пригласил его в приемную. Это оказалась небольшая темная комната, где в центре стоял стол, за которым величественно восседала женщина в черной чалме.

– Проходите, присаживайтесь, меня зовут Тамила, – любезно предложила она. – Вы у меня впервые?

Он буркнул что-то невнятное и с подозрением оглядел обстановку.

Ее взгляд буквально пронизывал клиента с головы до ног, пытаясь оценить финансовые возможности, но внешний вид ночного клиента кричал о бедственном положении. Промелькнула мысль, а сможет ли он заплатить за сеанс. На ее лице натянута дежурная улыбка, словно маска, но глаза не улыбаются. Напряжение начинает расти с момента, когда клиент усаживается напротив и отворачивает козырек бейсболки на затылок. Лицо незнакомое. Чувство смертельной опасности заставляет ее нажать на скрытую кнопку в столе – так она оповещает охранника об опасности и просит держаться поближе к приемной.

Через несколько секунд его каменное лицо мелькнуло в проеме, после чего она с облегчением вздохнула.

– Какая у вас проблема? – разлепила она губы, густо накрашенные темно-вишневой помадой.

– У меня много проблем.

Его мрачный неприятный голос заставил ее содрогнуться. Гадалка почувствовала, что от ночного посетителя веяло смертью, она буквально ходила за ним попятам.

– Начните с самой главной, – предложила она.

С минуту он изучал ее лицо, теперь она уже плохо скрывала свое волнение.

– Вы мне скажите, вы же гадалка, – выпалил он грубо.

– Хорошо... – ее и без того нерешительный голос дрогнул.

На столе появились карты. Тонкими пальцами, усеянными перстнями, она перетасовала несколько раз колоду и попросила его накрыть карты левой рукой.

– А правую поверните ладонью вверх.

Он нехотя повиновался.

Мягкий свет абажура освящал центр стола. Прохладная рука гадалки обхватила его запястье, подведенные черным карандашом глаза, непрерывно изучали ладонь. Сдвинув брови к переносице, она всматривалась в замысловатое переплетение линий.

«Ей богу, что там можно увидеть? Сейчас начнет сочинять...», – подумал он и ухмыльнулся.

– Я могу говорить все или только то, что вас не ранит?

– Говорите все, – в горле мгновенно пересохло.

– Прервите меня, если с вас будет достаточно...

Он хмыкнул и кивнул. Пока она собиралась с мыслями, клиент пытливым взглядом осматривал комнату. Больше всего его интересовало, что скрывалось за этой густой темнотой. Но как только она заговорила, его внимание быстро переключилось на гадалку.

– Если бы роды проходили естественным путем, вы должны были родиться первым. Вмешательство извне нарушило порядок предначертанных событий. Сначала из матери извлекли вашего брата, именно эта ошибка изменила ваши с ним судьбы.

Тело посетителя мгновенно напряглось, по спине пробежал мороз.

– Сдвиньте колоду на себя.

Его узловатые пальцы сдвинули половину колоды.

Гадалка сняла сверху три карты и перевернула. Ее взгляд перескакивал от карт Таро к его руке, словно она что-то уточняла в невидимом для человеческого глаза потоке информации.

– Вы должны были что-то унаследовать. Это может быть бизнес или деньги.

– Дом, – поправил он Тамилу и тут же себя одернул. Зачем он ей помогает?

– Но ваша мать попала под какое-то психологическое воздействие и все потеряла. Я вижу, что у нее забрали свободу, она не смогла принимать решения, вы попали к... – она подняла на него глаза, в которых читался ужас и снова углубилась в «чтение» по руке, – людям, которые служат злу. Они и в вас посеяли зло. Я вижу какие-то бумаги... с помощью этих бумаг вы получили свободу, но до конца так и не избавились от их влияния. Вы сопротивлялись, сбегали, но вас всегда находили и возвращали. С каждым побегом вам было все сложнее. Когда вы достигли двадцати одного года, смерть пришла к вам на выручку и освободила от пут.

Одна нога начала нервно подергиваться под столом, он сверлил ее назойливым взглядом.

«Откуда она это узнала? Как, черт возьми, можно узнать такое по руке или картам?».

– Да, проблем у вас много, но я вижу их корень, – продолжила она уже более спокойным тоном, казалось, она во всем разобралась и сама испытала от этого облегчение. – Над вами летают три неупокоенные души – это черные души. Они вас мучают, не дают забыть о прошлом, тащат за собой в бездну.

– Вы можете их отправить в ад? – внезапно подал голос клиент.

Она подняла на него тяжелые, словно свинцом налитые глаза и кивнула.

– Сейчас?

– Нет. Возвращайтесь в полнолуние.

Он хотел встать, но тут началось то, чего он боялся больше всего. Картинка перед глазами расплылась. Гадалка предстала перед ним в ином образе. Чалма на ее голове преобразилась в белый цвет. Теперь на ней было белое платье похожее на удлиненную сорочку, через плечо накинут дорожный плащ. Картинка предстала сначала в ярких красках, затем начала медленно тускнеть, пока совсем не исчезла.

Он смотрел на нее так, будто за ее спиной стоял сам сатана.

– С вами все в порядке? – насторожившись, уточнила Тамила.

– Да... – машинально произнес он и тут же поправился: – Нет... не все...

– Может вам дать воды?

– Нет, – он поднялся со стула, – вода мне не поможет.

Рука нырнула в карман за деньгами, но тут гадалка выпалила со страстью то, что шокировало его и взбудоражило.

– Большинство людей боятся смерти, но в вашем случае она – единственная подруга. Только она вас никогда не подводит.

– Вы не представляете, насколько близки к истине...

Рассчитавшись за сеанс, клиент вышел из приемной и в сопровождении телохранителя проследовал к фургону. Он сел за руль и взглянул в зеркало заднего вида. Слова гадалки вновь и вновь эхом отзывались в голове. Он никак не мог принять решение и, в конечном счете, запаниковал.

†††

Стук в дверь заставил Киру вздрогнуть. Она сидела на кровати перед зеркалом, облаченная в элегантное коричневое платье с медным отливом, которое словно вторая кожа плотно облегало ее стройную фигуру.

– Доктор Бирк ждет вас у машины, – извиняющимся тоном произнес охранник и бесшумно прикрыл дверь.

Как только Кира вернулась в гостевой домик в привычную атмосферу гнев и раздражение отступили. К вечернему наряду, который, видимо, Расмус выбрал еще накануне, была прикована записка. В ней он сообщал, что открытие клуба не праздное времяпрепровождение, а решение щепетильной проблемы и очередной урок перед скорым отъездом на стажировку.

Кира поднялась с кровати и придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале. Несомненно, что такое платье должно было отвлечь взгляды от Бирка и привлечь к его спутнице: вырез полностью оголял ее спину и заканчивался на поясничном изгибе. Золотистый клатч от «Роже Вивье» и серьги в виде золотых ажурных листьев дополнили вечерний наряд.

Кира вышла из гостевого домика и направилась к припаркованному перед главным входом «БМВ». Травма ноги все еще давала о себе знать. Старательно вышагивая на высоких каблуках, Кира опасалась, что долго не выдержит такой нагрузки.

Бирк стоял перед машиной и что-то оживленно обсуждал с соседом, который никак не хотел его отпускать. Он расточал ему комплименты и восторгался острым и проницательным умом доктора. Кире он сразу не понравился, но Бирк тщательно изображал из себя друга, поэтому она вежливо поздоровалась и как можно естественнее улыбнулась. Внимание соседа переключилось на Киру, теперь комплементы полетели в ее сторону.

Придирчивый взгляд Бирка ощупал ее с ног до головы. Он протянул ей руку и, извинившись перед соседом, помог своей подопечной забраться в машину. Как только они выехали за ворота, Сото, который все это время сидел на переднем сиденье и слышал каждое слово, сказал:

– Я пробил информацию о нем, что-то не так...

– Не сейчас, – резко прервал его Бирк.

Сото извинился и прилип к айпаду.

– Хорошо выглядишь, – все еще напряженным голосом сказал Бирк Кире, – вот только прическу нужно сменить.

Кира состроила ему гримасу, прильнула к окну и подумала, может ли Бирк быть чем-то доволен в принципе или его мозг на автомате ревностно выискивает недочеты?

Телефон доктора залился птичьей трелью, он взглянул на определившийся номер и нажал на клавишу соединения. С минуту он слушал звонившего и в конце разговора сказал:

– Хорошо. Сото все сделает.

Закончив разговор, он дотронулся до плеча помощника, Сото сел вполоборота.

– Ивану нужна твоя помощь.

Кира поняла, что звонил полковник. Сото кивнул и протянул айпад с наушниками.

– Послушайте. Только что пришло на служебную почту в фонд «Новая жизнь» с пометкой «Для доктора Бирка».

Бирк надел наушники, Сото запустил аудиозапись. С первых секунд записи Бирк напрягся, рука сжала трость. Запись длилась не больше трех минут и все это время его глаза бегали как у нистагматика[1].

– Тебе тоже нужно это услышать, – Бирк протянул Кире наушник и включил запись повторно.

На записи бархатный уже немолодой мужской голос, похожий на профессионального диктора, величаво и покровительственно начал свой длинный монолог:

«Приветствую вас доктор Бирк. Если бы вы знали, как я был счастлив увидеть вас на моем скромном празднике. Я привлек ваше внимание – это честь для меня. Однажды наши пути уже пересекались. Представляю, что вы сейчас чувствуете: мозг лихорадочно ищет зацепки в моих словах, голосе и даже в интонации. Но, увы, я вас разочарую, он ничего там не найдет, потому что я не существую в обычном понимании. Я имею мужское тело, которое мучает меня на протяжении многих лет, но я не человек. Моим глазам присущ блеск и влажность, они видят, но видят гораздо больше, чем обычное человеческое существо».

Брови Киры от удивления взметнулись вверх. Что убийца хотел этим сказать?

«...Но не будем отвлекаться от сути... Вы подумали, что я воссоздаю шедевры великого художника, что я одержим Караваджо, но это не так. Я и есть Караваджо! Я его реинкарнация! Когда все будет закончено вы, несомненно, найдете этому множественные подтверждения. Как понять когда все закончится? О! Буду к вам снисходителен доктор Бирк, хотя вы и гениальны, но боюсь на этот раз, вам не удастся это прилюдно доказать, поэтому даю вам подсказку: когда вы увидите картину «Давид с головой Голиафа», знайте – это конец моей миссии. Закройте дело и идите спокойно спать. Ха-ха, это шутка, я знаю, что со сном у вас проблемы...».

– Откуда он это знает?

– Об этом знает половина Москвы, – небрежно отмахнулся Бирк.

«...Я не ведаю, кто мой создатель, но доподлинно знаю, что он создал и его, – продолжил свое повествование незнакомец. – Я слышу голос Караваджо внутри себя еще с детства, нет-нет, это не галлюцинация, я знаю, что вы именно так подумали. Голос рассказывает мне о своем прошлом, как он стал одержимым грехом и отвергал святость потому, что ее нет в человеческом мире. Даже те, кто был так обласкан библией, тоже были грешниками. Многие из них даже убивали... Ха-ха... Так чем я хуже? Мой создатель поставил передо мной нескромную задачу: подарить плоти вечность. Ведомый им, я искал способы продления жизни для мертвого тела, конечно, мне далеко до мастера Гюнтера фон Хагенса, но ведь и задачи перед нами стоят разные. Я воссоздаю говорящие картины Караваджо, а он выставляет напоказ человеческое тело для познания анатомии. Хотя иногда заигрывается до дешевой театральщины...».

Бирк нажал на паузу и пояснил:

– Гюнтер фон Хагенс – немецкий анатом, создатель «Body Worlds» – выставки человеческих тел. Изобрел технику пластинации[2], за что его прозвали «Доктор смерть».

– Я слышала о нем, – коротко ответила Кира, давая доктору понять, что его реплика была лишней.

В памяти сразу промелькнула хвалебная статья в газете. На двух страницах журналист описывал пользу таких выставок, где каждый может ознакомиться со строением человеческого тела. После прочтения Кира подметила, что статья была, скорее всего, заказная, автор не удосужился упомянуть о том, что некоторым телам, по замыслу «Доктора смерть» были приданы неуместные для широкой публике позы.

Бирк снова запустил запись.

– Я создаю застывший шедевр. Я смотрю на свои полотна и вижу Вечность. Я наслаждаюсь не процессом отбора жертв и не самим убийством, а минутой, что следует после создания полотна. Уставший и обессиленный я стою перед картиной, и она со мной говорит. А вот о чем она мне говорит, вы узнаете в следующий раз. Надеюсь, к тому времени вы сможете хоть немного понять меня и приблизиться к последнему шагу, а он будет очень эффектным. До скорой встречи, доктор Бирк.

Когда запись закончилась, Бирк отдал айпад Сото и повернулся к Кире вполоборота.

– Ну, что скажешь?

– Он вежлив, я бы даже сказала, хорошо образован...

– Не согласен, – резко парировал Бирк, – он много читал, это очевидно, но образования там нет.

– В своем послании он очень часто использует местоимение «я».

– Психопаты сконцентрированы только на себе и своих потребностях.

–  Как он узнал, что ты подключился к делу? Наблюдал из толпы, пока мы осматривали место преступления?

– Наблюдал не сам убийца, а тот, кто прислал эту запись. Пока не понятно как он связан с убийствами и связан ли вообще.

– Их что двое?

– Нет. Убийца один. Теперь нужно выяснить, кто послал мне запись, и с какой целью он морочит мне голову. Он явно знает про убийства больше чем мы, знает, почему они происходят... он привлек мое внимание. Почему? – челюсть Бирка ходила ходуном. – Он хочет, чтобы убийца довел свою миссию до конца. До последнего полотна.

– Тогда зачем послал эту запись?

– Удваивает ставки, делает игру более рискованной и захватывающей. Время для него решающий фактор.

– Но ты в профиле указал, что он трус. Зачем ему дразнить тебя?

– Я профилировал убийцу, а не его вдохновителя... – пространно ответил Бирк. – Он сказал, что наши пути пересекались, если я выясню где и при каких обстоятельствах, то смогу подобраться к нему еще до того как будет объявлена охота на следующую жертву.

– Мы! – выпалила Кира со злостью.

– Что? – не понял ее Бирк.

– Мы подберемся к нему, а не ты лично, – пояснила она с вызовом.

– Ну да... мы, – отстраненно произнес Бирк, судя по реакции, его не интересовали такие тонкости.

†††

Быстрые шаги заставили полковника поднять голову. К его кабинету почти бежал Свиридов, вид у него был такой взволнованный, что Лимонов сразу понял: пришли хорошие новости.

– Андрон Маркович! – воскликнул Иван, открывая дверь кабинета. – Нам прислали видеозапись инцидента в тульском музее, которую сделали за месяц до происшествия.

Он подошел к рабочему столу полковника и придвинул к себе компьютерную клавиатуру, длинные пальцы проворно застучали по клавишам. На экране появилась запись того самого зала, в котором нашли Довлатова. На записи молодой человек в бейсболке сидел на кушетке напротив картины. Спина прямая, поза кажется слишком напряженной. В углу зала стоит работница музея, она на посетителя почти не смотрит. Ведет себя вполне естественно, будто его присутствие ее не тревожит.

– Запись сократили, на самом деле он так просидел около часа.

Затем работница музея смотрит на часы и выходит из зала. Мужчина в бейсболке тут же «оживает». Движения слаженные, продуманные, отточенные до автоматизма. Он скидывает куртку, поднимает футболку, вокруг туловища обмотано что-то похожее на ткань.

– Это холст. Он свернул его в несколько слоев, – пояснил Свиридов.

Развернув холст, посетитель подошел вплотную к картине и пропал из вида камеры.

– Вот что он сделал, – следователь поставил на паузу запись и вывел на экран фотографию, на которой поверх золотой рамы была приклеена скотчем картина-абстракция с черным фоном, – затем он возвращается на место, – Иван снова запустил запись.

Мужчина в бейсболке отходит на три метра от картины и делает несколько фотографий.

– Чудик какой-то, – буркнул полковник.

– Тульские следователи допросили смотрительницу музея, она сказала, что этот парень за последний месяц приходил в музей трижды. Просто сидел, рассматривал картины часами, потом уходил. Вел себя тихо, с сотрудниками музея был вежлив, иногда делал зарисовки, но прятал, когда кто-то из работников пытался их разглядеть. Приходил всегда днем, а к обеду исчезал. Как только работники музея поняли, что мы его подозреваем, начали вспоминать то, на что раньше не обращали внимания.

– Ну? – полковник нахмурился.

– Этот парень, – продолжил Иван, показывая на экран, – несколько раз беседовал с куратором музея Поликарповым Арсением Игнатьевичем, в прошлом скульптором по профессии, сейчас пенсионером. Год назад он устроился куратором в музей.

У полковника от удивления брови поползли вверх.

– Однофамилец или родственник?

– Как выяснилось дедушка нашей последней жертвы Поликарпова Евгения.

– Вот и связь! – выпалил Лимонов и, заложив руки за спину, зашагал взад-вперед по кабинету.

– А самое главное: Арсений Игнатьевич, по словам родственников, уехал к другу во Владимир – первое место преступления. Но когда пропал внук, с ним попытались связаться и не смогли дозвониться. После того как нашли Евгения, его мать – дочь Арсения Игнатьевича, забила тревогу, дозвонилась в квартиру друга отца, но тот сказал, что Арсений так до него и не доехал. Позвонил с дороги и сказал, что плохо себя почувствовал и вернулся обратно. Друг предложил помощь, но тот отказался, сославшись на то, что позвонит дочери и та все организует. Тульские коллеги обзвонили все больницы и поликлиники, Поликарпов в больницы не обращался.

– Так что ж получается? Его похитили? Это наша следующая жертва?

– Может жертва, может, и нет... черт его знает, – почесал затылок Иван.

– У Караваджо есть картины, в сюжете которых могут использоваться старики?

Свиридов ввел в поисковике запрос и начал просматривать страницу за страницей.

– «Жертвоприношение Исаака» – один старик, «Призвание апостола Матфея» – три старика, «Распятие Святого Петра»... да их тут множество. И мы не знаем, будет ли это одиночный портрет или групповой.

– Значит, вполне может быть жертвой.

– Я просмотрел профайл на Отверженного, сопоставил с тем, что Бирк говорил в тульском музее про картины Караваджо. Возраст, телосложение, пристрастие к живописи и скульптуре. Думаю, парень с черной картиной и есть наш убийца.

Полковник рванул в конференц-зал, Свиридов поспешил за ним. На одной из стен висела карта Москвы и смежных с ней областей.

– Пройдемся по его маршруту, – предложил Лимонов. – Значит, он приезжает во Владимир. Каким-то образом узнает про убийство Власюк и крадет ее голову, на следующий день он выставляет ее на передвижной выставке. Затем едет в Рязань... – Иван пометил два города красными маркерами, – ...похищает Довлатова, местного жителя, держит двое суток, выставляет в музее. Дальше Тула. Такая же схема только временной промежуток сокращается. Похищает Поликарпова в десять вечера, а убивает уже к полуночи и тут же выставляет в музее. Что мы из этого можем извлечь?

– То, что время, которое он проводит с жертвой, сокращается. Будто это для него не главное. И то, что выставляет всегда местных жителей.

– Я согласен с Бирком, не похоже, что он их хватает случайно. Он знает, где и кого искать, а значит, едет в новый город уже с намеченной жертвой и сюжетом, для которого он ее подыскивал, – полковник повернулся к Свиридову. – Он заранее готовит костюм и декорации. Черт! Уже где-то сейчас он похищает новую жертву, а мы ни сном, ни духом!

Полковник стукнул по столу и ругнулся.

– Звони Близнецам, скажи, чтобы сосредоточились на поиске куратора, – Иван кивнул и потянулся к мобильному телефону. – А ты продолжай искать фургон. Подключи Рязань и Тулу.

 

[1] Нистагм – болезнь, при которой происходят непроизвольные колебательные движения глаз высокой частоты.

[2] Пластинация – метод в анатомии, созданный для сохранения внешнего вида тела или органов.

 

Все книги на ЛитРес:

ttps://www.litres.ru/inessa-rafailovna-davydova/

Вступайте в мои группы в социальных сетях:

https://www.facebook.com/inessa.davydoff

https://ok.ru/group53106623119470

https://vk.com/club135779566