Отрывок из романа "Подари мне свет"
-
Просмотров: 1202
Очередной приступ боли вырвал Романа из забытья. Голову сдавливало словно тисками. Тело застыло и походило на срубленное дерево. Приступы становились все чаще и все сильнее. Если в первые дни после выхода из комы они доставали его по ночам, то сейчас, спустя два месяца, настигали интервалами в полчаса. Сон в таком режиме просто невозможен. Поэтому его нервная система истощилась и походила на разорванный лоскут ткани. Роман уже дошел до такого состояния, когда научился предвидеть боль и за минуту до приступа просыпался.
Открыв глаза, он приподнялся и увидел себя лежащим на диване в гостиной. От первого же движения головой из носа хлынула кровь. Роман нащупал в кармане ватный тампон, разорвал пополам, свернул конусом и воткнул в ноздрю.
На экране телевизора мелькали титры какого-то фильма. Громыхание кухонной утвари напомнило ему о том, что в арендованном коттедже он не один. Месяц назад отец взял его под опеку, которая больше напоминала слежку. В любой момент отец, будто тюремный надсмотрщик, мог заглянуть в его спальню и убедиться, что он еще жив. Даже вид спящего сына его не останавливал. Сергей подкрадывался, брал Романа за руку и отсчитывал пульс, что, конечно, дико бесило. Спросонья Роман одергивал руку и матерился. Боль, взявшая над ним власть, превратила его в домашнего тирана.
В сложившейся ситуации Роман винил только себя. Не надо было просить Филиппа пополнить бар. Друг, как всегда потерял счет времени, приехал на сутки позже, когда Роман, уверенный в том, что никто в этот день его не побеспокоит, выпил пузырек снотворного. Нет, он не слышал как кричал Филипп, не чувствовал пощечин на щеках, не мог ответить на оскорбления. Все это он узнает потом со слов друга. Сам же он в тот момент пребывал в сладком забытье. На пороге света и тьмы он увидел свою возлюбленную. Он целовал и обнимал ее с такой же страстью, как в их прошлую встречу. Говорил слова любви и звал с собой:
«Пойдем со мной, Миа, туда, где Солнце будет всегда на Небе. Где будет ярко и светло от нашей любви. Это наша вечность. Наша вселенная. Там нас никто не разлучит. Там нас никто не оскорбит, никто над нами не посмеется. Тела переплетутся в объятиях, а губы сольются в агоническом поцелуе».
Его зеленоглазая возлюбленная с волосами цвета ржавчины ему улыбалась, но почему-то прятала глаза, будто чего-то стыдилась или пыталась утаить. Он брал ее за подбородок и поворачивал к себе, заглядывал в глаза. В них было столько любви и нежности, что он не чувствовал своего тела — парил над землей.
Серая бессмысленная реальность вырвала его из объятий любимой и снова втолкнула в наполненную болью и му́кой жизнь. Будто кто-то там наверху посчитал, что Роман еще не выпил до дна отведенную ему чашу страданий и вернул на грешную землю.
Невыносимая боль пробила позвоночник и судорогой разлилась по телу. Выгибаясь, Роман обреченно взвыл. Его бросило в пот. Дыхание участилось. В голове застучало как по наковальне. Он начал растирать виски и затылок. Когда очередной приступ отпустил, он огляделся вокруг в поиске бутылки виски, а когда нашел, то от разочарования чуть не разбил ее об стену. Янтарная жидкость еле заполняла донышко. Допив остатки алкоголя, Роман подтащил к себе инвалидное кресло, привстал и пересел в ненавистное ему средство передвижения, вид которого убивал в нем всю внутреннюю силу, достоинство и желание жить.
На пороге гостиной появился отец, одетый в куртку, джинсы и демисезонные ботинки. Он сжимал ключи от машины и пытливо вглядывался в лицо сына.
— Доеду до супермаркета за сигаретами. Может, хочешь чего-нибудь из съестного? — Сергей стал перечислять любимые лакомства сына.
Роман отмахнулся. Говорить с отцом не хотелось, не то чтобы еще думать о еде и своих прихотях. В голове уже зрел план, от которого он испытал долгожданное облегчение. Может сегодня все пройдет как по маслу? Роман давно ждал, когда отец отлучиться, чтобы предпринять на этот раз, как он надеялся, успешную попытку.
Как только дверь за отцом закрылась, Роман оттолкнулся от дивана, развернул кресло и поехал в коридор, отделяющий гостиную от спален. В стеной нише был тайник, оставленный прежним хозяином дома — тоже инвалидом. Видимо, ему, как и Роману, приходилось прятать там то, что не предназначалось для посторонних глаз. Зажав в руках аптечный пузырек со снотворным, Роман поехал в свой специально оборудованный санузел. Запер дверь на замок и ни минуты не раздумывая, открутил пластиковую крышку пузырька, высыпал горсть таблеток в ладонь и закинул в рот. Запив таблетки стаканом воды, он спустился с кресла на пол и лег на спину.
Выбор смертельного оружия был неслучаен. Тринадцать лет назад он уже пытался покончить собой таким способом, но вмешалась его красавица Миа. Она и сейчас бы смогла это сделать только лишь одним своим присутствием в его жизни. Вот только это невозможно.
Его окутала энергия забытья. Боль отступила. Накатил покой. Глаза Романа медленно закрылись, и он снова увидел впереди манящий спасительный свет. Больше не будет терзаний и пожирающей тоски. Он подождет ее там, на границе между светом и тьмой.
Замелькали картинки из прошлого. День, когда они познакомились. Ей было тринадцать, а ему пятнадцать.
— Ты похож на небо, — она взъерошила его жесткие белесые пряди, — это перьевые облака, а это... — она приложила пальцы к уголкам его синих глаз, — небо!
— А ты на солнце! Так что мы неотъемлемая часть друг друга. Солнце может жить только на небе.
Он слышал ее заливистый смех. Еще совсем детский, как в тот день, когда впервые увидел ее в коридоре боровской квартиры.
— ...Amore mio. Моя любовь. Миа. Так я буду тебя называть. Я всегда буду тебя любить и буду ждать. Приходи когда будешь готова, и я обрушу на тебя свою любовь...
***
Настроение сына не давало Сергею покоя. Они проговорили с ним всю прошлую ночь, и Роман поклялся, что не будет предпринимать больше попыток уйти из жизни. Но что если он просто хотел усыпить бдительность отца? Что если снова смотрел ему в глаза и врал? Ведь так было всегда, когда дело касалось его и Юльчи. А жить он не хочет именно из-за нее. Вернее из-за ее отсутствия. Сейчас она сама была не в лучшей форме. Так же как и Роман закрылась от внешнего мира и не отвечала на звонки. Только Рудик имел доступ в ее квартиру, из которой Юля не выходила уже больше месяца. Сын так и не сказал, почему он называл ее Миа, хотя Сергей не раз об этом спрашивал.
Впереди пробка. Сергей крутанул руль и вывернул в крайний правый ряд. Ему не хотелось уезжать, будто какая-то невидимая сила тянула обратно в коттедж. Еще минуту он сопротивлялся своим ощущениям, но потом все же съехал на обочину и набрал номер мобильника сына. Он спросит сейчас какую-нибудь ерунду, пусть Ромка разозлиться, но так он хоть поймет, что с сыном все в порядке. Гудки шли... три... шесть... девять... и по мере отсчета паника нарастала. Прервав вызов, он развернул старенький «Мерседес» и помчался обратно в коттедж.
Все книги на ЛитРес:
ttps://www.litres.ru/inessa-rafailovna-davydova/
Вступайте в мои группы в социальных сетях:
https://www.facebook.com/inessa.davydoff