Отрывок из романа "Падение Вавилона"
-
Просмотров: 909
Ровно в девять утра перед зданием штаба остановился «мерседес», водитель помог пожилому мужчине выбраться из салона и всучил ему в руку трость. Старик что-то спросил, водитель с раздражением ответил, громко добавив:
— Ты уже это три раза спрашивал. Неужели не помнишь?
Вахрушев наблюдал за свидетелем через окно и подумал, что для этого допроса ему придется набраться вагоном терпения.
Шаркающей походкой Вениамин Витальевич Северцев прошел на КПП, где возник первый инцидент. Старик наотрез отказался сдавать личные вещи, мотивируя тем, что в его сумке целый арсенал таблеток, которые могут ему пригодиться в любой момент. Затем вцепился в трость с пирамидальной опорой и заявил, что шагу без нее не сделает. После длительных уговоров, сошлись на том, что трость останется на КПП, а таблетки в отдельном целлофановом мешке он может взять с собой.
Юрасов уже стоял наготове и, как только свидетель скрылся в штабе, двинулся к шкафчику, куда только что положили телефон конструктора.
Опираясь на руку сопровождающего его мужчины, Северцев вошел в комнату для допросов. Водитель сел рядом и не собирался покидать помещение. Вахрушев вошел следом, поздоровался и представился.
— А вы кто будете?
— Сын, Алексей, — быстро отозвался худощавый мужчина и пояснил: — У папы проблемы с краткосрочной памятью, он под постоянным присмотром сиделки. Я не могу его оставить. Я подписал все бумаги, что дали ваши люди, так что...
— Если вы хотите поговорить о программе «Аркан», то он все знает, — подал голос старший Северцев. — Леша работал со мной в ОКБ ИКИ.
Второго Северцева в списках не было, и полковник нахмурился. Опережая его вопрос, Алексей сам пояснил:
— Тогда у меня была другая фамилия — Васильев.
Васильев был среди тех девяти, что не имели допуск к секретной информации.
— Бурная молодость, — философски изрек конструктор. — Внебрачный сын. У Леши была фамилия матери. Он сменил ее только в… — повернувшись к сыну, он спросил: — Когда?
— Порядок, — прервал его полковник, не дожидаясь ответа на вопрос, — можете остаться.
Вахрушев ввел в курс ситуации об утечке программы и упомянул, что беседует со свидетелями тех событий.
— С кем уже удалось поговорить?
Полковник сделал вид, что не расслышал вопрос.
— Итак, приступим. Расскажите мне о...
— Э-э-э, — затянул Алексей и прервал его на полуслове. — Видите ли, папа не сможет отвечать на вопросы. Он либо говорит сам, что помнит, либо вообще не говорит. И еще... я вас заранее предупреждаю, что его показания из-за диагноза вы не сможете официально использовать. Астенический синдром ухудшает память.
— Я отлично помню те события, — заупрямился отец и зыркнул на сына. — Я не помню, что сегодня ел на завтрак, но помню, что было тридцать лет назад.
— Правда? В каком году я родился? — сын с вызовом посмотрел на отца.
Северцев замямлил, сын кивнул и повернулся к полковнику.
— Видите?
— Но я это и тридцать лет назад не знал! Твоя мать из-за этого злилась. Я всегда забывал про твой день рождения. Это она тебе всегда подарки покупала.
— Ясно, — Вахрушев скривился, но делать нечего, хотя такой подход сулил потерю времени, ему нужны были воспоминания ведущего конструктора КБ, пусть даже обрывочные. — Расскажите, что помните.
— Я помню все! — возмущенно выдал Северцев и прикусил губу. — М-м-м... помню, как получил назначение, и мы с женой решили, что я поеду один. У нас только родилась вторая дочь, и Катюша еще кормила грудью. Поэтому я отчалил из Мурманска в гордом одиночестве. Помню, как сейчас, была ночь...
Сын кашлянул и многозначительно посмотрел на отца.
— Ну да... не совсем один, — он виновато посмотрел на полковника и начал оправдываться: — Видите ли, я напрочь лишен бытовой коммуникации. Катюша ехать отказалась, а я один никак не могу, понимаете? — Полковник молчал, и тот натужно пояснил: — Взял с собой внебрачного сына и его мать.
— Потому что не мог посуду помыть и борщ сварить? Поэтому ты взял нас с собой? А мать знала? — вспылил Алексей. — Черт! И я с тобой вожусь!
Конструктор с опаской вжался в кресло. Вахрушев жестом дал понять, чтобы сын не мешал, тот отсел от отца на приличное расстояние и обижено отвернулся.
— Продолжайте, — мягко подтолкнул свидетеля полковник. — Приехали вы в Бишкек, что дальше?
— Когда говорят Бишкек, моя память отключается. Ненавижу это название. Кому в голову взбрело переименовывать город? Для меня он навсегда останется Фрунзе. Мы даже никогда не связывали его с фамилией красноармейца, в честь которого его назвали, просто этот набор букв поразительно отражал сущность города. Фрунзе, — он мечтательно закатил глаза к потолку. — Когда мы подлетали к аэропорту, я поразился обилию зелени. Город утопал в деревьях. А горы! Какие необыкновенные там были горы. Три яруса. Первый — зеленый, иногда даже рябой, если межсезонье. Второй — серо-коричневый с белыми прожилками, а третий — зимой и летом усыпан снегом. Невероятно величественная картина.
Он тяжело вздохнул и уставился на стену. Прошла минута, полковник хотел подстегнуть свидетеля, но Алексей предупреждающе покачал головой. Внезапно Северцев очнулся и деловито спросил:
— Что вас интересует? Спрашивайте! — глаза его горели, будто он погрузился в события тех дней и чувствовал себя намного уверенней.
Вахрушев вспомнил молодого Северцева, запечатленного кинокамерой и представил его в лаборатории. Талантливый ученый в окружении коллег. Все полны надежд и амбиций.
— Программа «Аркан», в частности, модульный дешифратор. От кого могла пойти утечка?
— Космос... мы со звездами дружили дальними... — Северцев вытянул губы, какое-то время смотрел в пустоту, потом заговорил ясно и осознанно, чем удивил не только полковника, но и сына: — Космос — это не отдельное направление в науке, и не самостоятельная отрасль, как скажем, машиностроение или металлургия. Исследование космоса — симбиоз всех производств и наук. Специфика эксплуатации диктовала свои требования. Перед нами была поставлена задача: разрабатывать малогабаритные приборы с небольшой массой, которые потребляют минимум энергии. Первыми моими разработками были радиометры космических излучений для спутников «Р-2» и «Р-2М». Наш институт первыми внедрил интегральные микросхемы, микропроцессорные комплекты, микроэлектронику и лазерную технику. Наверное, поэтому нам доверили программу «Аркан». Карел тоже приложил к этому руку, его заслуг никто не принижает, но основной фактор — кадры и техническое оснащение лабораторий. У нас были идеи и возможности.
— Кто занимался разработкой модульного дешифратора?
— Все. Понемногу. Если вы беспокоитесь о том, что его чертежи попадут на черный рынок, то зря, там нет ничего уникального. На тот момент было, но не сейчас. Это же не программное обеспечение, которое можно вскрыть или, как сейчас модно говорить, хакнуть. Поскольку это механизм, а точнее микросхема, ее невозможно повредить удаленно. Так что нет там ничего ценного.
— Как это? — вмешался Алексей. — А криптомодуль?
Конструктор оторопело воззрился на сына и растеряно произнес:
— Ах да... криптомодуль. Тогда это проблема, — он повернулся к полковнику и в приказном тоне выдал: — Вы немедленно должны найти злоумышленника и вернуть украденную разработку!
— Алгоритм шифрования криптомодуля широко применяется в системе обороны страны, — пояснил Алексей.
— Откуда вам это известно? — Вахрушев прожег его пытливым взглядом.
— Я ведущий инженер оборонного КБ, — Алексей протянул удостоверение.
Вахрушев сфотографировал его на телефон, отправил коллегам на проверку и вернул владельцу.
— Порядок. Давайте вернемся к утечке. От кого она могла произойти?
— Утечка не могла произойти в принципе, не было такой возможности. Вы же поймите, это не флешку в компьютер вставить. Нужно было такой объем информации вынести, несколько десятков контейнеров. Повторюсь, даже если бы кто-то это сделал, то никогда бы не смог этим воспользоваться.
— Почему?
— Система безопасности программы была продумана так, что ключевые детали, которые должны были закончить цикл разработки, планировались нами на последней стадии. Требовалось финансирование, которое нам выделяли частями, а в последние месяцы перед исчезновением Новака нас все чаще стали подгонять и требовать результат. Во-первых, мы были от него еще далеки, во-вторых, проектирование и изготовление ключевых деталей должно было производиться не в стенах ОКБ ИКИ, а в специальной лаборатории, которую строили в Казахстане.
«Опять Казахстан», — подумал Вахрушев.
— Я вам больше скажу, без Новака «Аркан» безнадежно затянулся. Мы буксовали по каждому поводу. У него было абстрактно-прогрессивное мышление. В Москве это тоже понимали. К тому же случился развал страны, который, кстати, Новак предвидел. Неудивительно, что программу свернули сразу после отзывов следователей, которые вели поиск Карела.
С задумчивым видом Вахрушев постучал пальцами по столу.
— Давайте предположим, чисто гипотетически, что Новак сбежал...
— Он никогда бы не сбежал! Не того пошиба человек.
— И все же, я говорю чисто гипотетически. Смог бы Новак сам закончить программу при должном финансировании?
Северцев тяжело вздохнул.
— Дежнев не раз докладывал своему начальству, что Карел сбежал в Штаты. Пф-ф-ф! Нонсенс! Он обожал свою жену и дочь. Никогда бы их не бросил.
— Помните Беленко? — полковник обвел взглядом отца и сына. — Летчик-перебежчик, угнавший в Японию МиГ-25П. Он тоже до побега твердил, что любит жену и ребенка.
— Ради чего? — вскипел Северцев. — У Новака была не одна возможность сбежать: конференция в Париже, он также был в составе делегации на Кубе. Был и на этнической родине в Чехии. СССР был его домом. К тому же тогда еще были живы его родители.
По лицу полковника он понял, что его не убедили вышеперечисленные аргументы, и поднял руки, показывая, что сдается.
— Чисто гипотетически это возможно, практически — нет.
Вахрушев повернулся к младшему Северцеву.
— Вы тоже так считаете?
— Если бы Новак взялся за доработку криптомодуля, то сделал это совершенно иначе. Мы в корне с ним расходились в этом вопросе. Нам нужно взглянуть на чертежи, чтобы понять, наша ли это разработка.
Вахрушев отослал сообщение Пахотину с просьбой принести чертежи. После проверки Северцевы откинулись на спинки кресел и в два голоса заявили:
— Это наша разработка.
— Вы дружили с Новаком? — спросил полковник у Вениамина Витальевича.
— Да. Коллектив у нас был очень сплоченный. Бывало какие-то посиделки начинались на работе, а потом плавно перетекали в чей-то дом. Мы знали друг о друге почти все, ну разве что фантазиями не делились, да и то, если они были о космосе, могла разгореться нешуточная дискуссия.
— Вы знали его семью?
— Конечно! Наши жены работали в одной больнице. Что не говорил мне Карел, всплывало в женских беседах.
— При каких обстоятельствах пропал Новак?
Северцев театрально простонал, показывая, как ему больно вспоминать день исчезновения коллеги, и с неохотой поведал:
— Это было в канун 1991 года. Тогда мы базировались на окраине города. Было принято решение тридцатого числа не ехать в лабораторию, а присоединиться к остальному коллективу ОКБ ИКИ. Женщины суетились, нарезали салаты, а мы, мужчины, уже опрокинули парочку стопок и говорили о чем угодно, только не о работе. Сели за стол, а Новака нет. Все стали его искать — как без Карела за стол садиться? Он же местным заводилой был, шутником. Первый тост всегда его. Я попросил Лешу поискать Новака, — Северцев взглянул на сына так, будто обвинял его в исчезновении коллеги. — Да? Все так?
Вахрушев заметил, как побледнел Алексей. Он с укоризной взглянул на отца и включился в беседу:
— Мардарь с Новаком пошли на обед, потом по магазинам — женщины составили им список, что нужно купить для застолья, пообедали — и назад. К проходной подошли вместе, Мардарь прошел, а Новак сказал, что кажется потерял пропуск. Мардарь предположил, что, скорее всего, в пельменной. Новак кивнул и выбежал из здания.
— Больше его не видели?
— Нет. Потом нам сказали, что был звонок в секретариат и службу безопасности по поводу потери пропуска. Новак боялся, что кто-то может пройти по его пропуску, но это напрасно. Все охранники его знали. Фото сверяли с оригиналом, даже если видели тебя двадцатый раз на дню. Дежнев за этим следил, как параноик.
— Расскажите о жене Новака. Как она держалась?
— Плохо, Любе она говорила, что предчувствовала беду, — ответил старший Северцев, протирая платком очки. — Ей снились кошмары. Она думала, что непутевая дочь куда-то вляпается, но оказалось — муж.
— Непутевая?
— Да, — усмехнулся Вениамин Витальевич, — с ней постоянно что-то происходило. Такая шустрая была, как мальчишка. Карел сетовал, что хотел сына, а родилась дочь. Но как по мне, она трех непосед-пацанов стоила. Фигаро там, Фигаро тут. Скакала по лаборатории, как теннисный мячик.
— У нее был допуск в лабораторию? — удивился Вахрушев.
Северцевы хмыкнули в унисон.
— Такая и к президенту пройдет.
— А главное, никаких записей после себя не оставит, — добавил младший Северцев. — Нас без пропуска на дух не пустили бы, хоть десять лет отработай. Набычатся и орут, как глухие: «Пропуск!». А она придет, улыбнется, пощебечет с ними и проходит.
— Дежнев знал?
— Скажем так, узнавал последним. Но девчонка, если на него натыкалась, как факир, доставала из сумки временный пропуск, подписанный Султановым. Наверное, слямзила бланки и вписывала свою фамилию.
Отец и сын переглянулись и усмехнулись.
— Оторва, — резюмировал Алексей.
— Что вы можете сказать о Султанове?
— Клевый мужик был, — первым высказал свое мнение младший Северцев.
Его отец закивал.
— Азамат был очень добрым и отзывчивым человеком. Талантливый руководитель, знаковый ученый. Можно сказать, человек с большой буквы.
Вахрушев не смог скрыть своего удивления.
— Некоторые сотрудники утверждают, что он только на лаврах Новака почивал и премиальные выписывал.
Вениамин Витальевич фыркнул.
— Эти сотрудники — Дежнев? Никто кроме него так бы не сказал.
— Почему вы так думаете?
— Дежнева никто за человека не считал. Он только портил атмосферу в коллективе и своими кляузами тормозил рабочий процесс. Новака и Султанова из-за него постоянно наверх вызывали. Что они только не делали, никак не могли от него избавиться.
— Что можете сказать об остальных с допуском?
— Иванов Леня был большой души человек. Жалко, что так рано ушел. У него была ишемия сердца. Ему режим, диета и таблетки были прописаны, а он на все плюнул и жил на полную катушку. Из-за этого с женой разошелся. Правда, перед его смертью они снова сошлись. Кто там был еще?
— Тороненко, — подсказал полковник.
— Я его не знал. Леша, а ты? — отец перевел взгляд на сына.
Тот прочистил горло и сказал:
— Он дружил с Ячиным. Вроде футболом вместе увлекались.
— А Володин?
Северцевы переглянулись.
— Что? — подметил их замешательство полковник.
— Ну, знаете, захочешь и не сможешь его охарактеризовать.
— Вот как?
— Мутный был, — вставил Алексей.
— Подробнее можете сказать?
— Мне кажется он с дуринкой был, — выдал старший Северцев и посмотрел на сына. — Да?
— Не кажется, а был. Он даже в психушке лежал в середине девяностых. Но к утечке он точно не причастен. Он был чем угодно увлечен, только не работой. Еще и пяти нет, а он уже зевает и на часы посматривает. Сверхурочно никогда не работал. В выходные тем более. Если субботник — он срочно заболевал. Если митинг или демонстрация — улетал в Москву.
— Он москвич?
— Нет. Вроде он самарский... — неуверенно произнес Вениамин Витальевич и взглянул на сына.
— В Москве у него был кто-то... — вид у младшего Северцева был такой, будто его поймали на чем-то противозаконном.
— Кто-то? По мне так вы знаете кто.
— Не знаю, нужно ли сейчас о таком говорить, тем более человек умер.
— Вы уже начали, так что...
Алексей закатил глаза к потолку и нехотя выдал:
— Он был из этих... ну... голубых.
— А может, имел проблемы с потенцией…
Вахрушев обвел Северцевых пристальным взглядом и впервые за время разговора ощутил какой-то подвох — то ли сработало чутье, то ли Северцевы намеренно его дезинформировали.
— На внешность был вполне приятным парнем, — поведал свою версию старший Северцев. — Дамочки за ним так и вились, а одна преследовала на каждом шагу. Его это очень смущало. Бледнел и потел. Без боли не взглянешь.
— Из одной поездки он привез фото красивой девушки и поставил в рамку на столе, — Алексей усмехнулся, — потом выяснилось, что это прибалтийская актриса.
Полковник мысленно пометил себе тщательно проверить Володина и резко сменил тему:
— Где сейчас жена Новака?
Старший Северцев дернулся, оторопело уставился на полковника.
— Не знаю.
По реакции сына, который отвел глаза и сделал вид, что происходящее его не волнует, Вахрушев понял, что наткнулся на намеренное противостояние. Несмотря на создавшуюся ситуацию, Северцевы защищали вдову Новака.
— Нам необходимо поговорить с вдовой и дочерью Новака.
— После переезда мы не общались.
Отец перевел на сына полный мольбы взгляд, но тот нахмурился и отвернулся. Тогда старший Северцев пошел ва-банк:
— Леша, ты должен знать хоть что-то о Злате.
— Откуда? — возмутился сын.
— Ты же общаешься в этих... социальных сетях, ее там нет?
Алексей сощурился и оставил вопрос отца без ответа.
— Когда вы последний раз общались с вдовой и дочерью Новака? — спросил полковник у младшего Северцева.
— После аварии мы уехали из Киргизии и больше их не видели.
— Какой аварии? — Вахрушев изобразил удивление.
— Родители попали в аварию в Казахстане в 1992 году, — пояснил Алексей. — Папа почти год пролежал в больнице в Москве.
При упоминании Казахстана Вахрушев нахмурился.
— При каких обстоятельствах произошла авария?
— Папа не помнит. После этого у него начались проблемы со здоровьем.
— Ничего не помню о том дне, — замогильным голосом изрек Северцев.
— А мама помнит? — спросил Вахрушев у Алексея.
Тот заерзал и натянуто выдал:
— Она погибла в той аварии...
— Примите мои соболезнования, — участливо отозвался полковник и после минутной паузы спросил у старшего Северцева: — А что вы делали в Казахстане?
— Я был на запуске. С первой площадки Байконура стартовал спутник «Союз». На борту было наше оборудование. Это я точно помню, а вот что было после, не помню.
Основной вопрос Вахрушев оставил напоследок. Уж больно заинтриговал его таинственный куратор.
— Что вы скажете о Малике Ижаеве? Вы с ним контактировали?
— С кем? — не понял Вениамин Витальевич.
— Коричневый костюм, — пояснил Алексей.
— Ах, этот! — всплеснул руками конструктор. — Жуткий тип.
— Да, он нагонял на нас страху, особенно после исчезновения Новака.
— Расскажите о нем.
— Да мы о нем ничего не знаем. Видели несколько раз, и то мельком. Мы между собой его Brown Man называли. Всегда в одном и том же костюме ходил.
— Мы с ним общались, только когда делегация из штатов приезжала, — признался Алексей. — Помню, что в разговоре всплыло, что он детдомовский.
— Больше ничего не помните?
— Нет, извините, мы бы рады помочь, но добавить нечего.
— Порядок. Пока на этом все, но не исключено, что возникнут еще вопросы, поэтому держите меня в курсе своих перемещений.
Книгу вы можете скачать по ссылкам:
https://www.litres.ru/inessa-davydova/padenie-vavilona/
https://www.ozon.ru/product/padenie-vavilona-davydova-inessa-rafailovna-181476074/
Все книги на ЛитРес и Озон
https://www.litres.ru/inessa-rafailovna-davydova/
https://www.ozon.ru/person/davydova-inessa-rafailovna-148548253/
Следите за моими новостями в социальных сетях:
https://www.facebook.com/inessa.davydoff