Писательница Инесса Давыдова

Из серии "Мистические истории доктора Краузе"

Краузе установил камеру, попросил пациента снять обувь и лечь на кушетку. Черенков со скепсисом оглядел предмет мебели и сделал вывод:

— Сломаю я ее. Хрупкая, как детская кроватка.

Эрих оценил габариты Ильи Михайловича и предложил другой вариант:

— Давайте, пройдем в мою квартиру. Там есть просторный диван.

Когда Давид помог шефу отнести камеру и ноутбук в служебные апартаменты, Эрих показал на диван. Черенков сел на край, оценил прочность конструкции и закивал.

— Вот и хорошо. Ложитесь, руки положите вдоль тела и старайтесь дышать глубоко и размеренно.

Черенков выполнил все указания. Эрих устроился в кресле, попросил Давида зашторить окна и закрыть входную дверь на ключ.

— Илья Михайлович, вы находитесь на лечебном сеансе, который поможет вам разобраться с непростым выбором. Во время сеанса вы будете спокойным и расслабленным, вашему телу будет комфортно. Вы почувствуете легкость и покой.

Несмотря на опасения Эриха, Черенков быстро погрузился в гипноз.

— Сейчас вы войдете в длинный темный туннель. Туннель похож на цилиндр с темными стенами. В конце туннеля вы увидите ослепительный свет. Я буду считать от десяти до одного, и когда скажу «один», вы окажетесь в своей предыдущей инкарнации. При этом вы сохраните свою личность, будете понимать, что это ваша прошлая жизнь и не будете отождествлять себя с прошлой личностью. Илья Михайлович, вы входите в туннель и набираете скорость. Десять… девять… восемь… семь…

Черенков оказался в кромешной темноте. После слов Краузе о туннеле, впереди развиднелось и он увидел проход между высоких домов. Шагнул в него и попал в узкий коридор с высокими стенами. Он сделал пару робких шагов и решил ускориться, чтобы скорее преодолеть наводящее на него ужас препятствие.

— Двигайтесь все быстрее и быстрее. Шесть… пять… Стены начинают светлеть, вы видите свет.

Впереди замелькал прыгающий луч, будто кто-то шел ему навстречу и светил фонарем. Черенков хотел остановиться и понаблюдать, но его подхватил неведомый поток и понес к мелькающему свету.

— Четыре… три… Стены почти белые. Яркий, ослепительный свет застилает вам глаза. Два… Ничего не бойтесь. Пусть свет окутает вас со всех сторон.

Пациента ослепил яркий свет, он зажмурился и прикрыл глаза ладонью.

— Один... Выход. Вы снаружи. Вам комфортно. Вы в безопасности. Перенеситесь в самый важный день прошлой жизни. Вы слышите мой голос?

— Да.

— Оглянитесь вокруг. Что вы видите?

— Я в кромешной тьме.

— Теперь вы все видите и слышите.

— Но я все равно во тьме.

Эрих удивился, обычно пациенты сразу начинали рассказывать где и почему оказались.

— Сейчас день или ночь?

— Ночь.

— Что вы делаете?

Пациент поднимает глаза и видит черное небо и сияющие звезды.

— Сижу на крыше.

Эрих подумал, что Черенков в прошлой инкарнации решил свести счеты с жизнью и спросил:

— Почему вы там сидите?

— Здесь красиво. Я люблю наблюдать, как город засыпает и просыпается.

— Вы мужчина или женщина?

Пациент под гипнозом осматривает свое тело и видит щуплую фигуру, затянутую в черный комбинезон. На ногах грубые черные ботинки.

— Мужчина я, — без задержки отвечает пациент.

— Как вас зовут?

— Петр.

— В каком вы проживаете городе?

— Смоленске.

— Сколько вам лет?

— Намедни двадцать три исполнилось.

— В каком вы оказались году?

Петр задумался. В памяти всплыли пряничные цифры в кондитерской лавке, куда он водил сынишку на Рождество.

— 1857-й нынче идет.

— У вас есть семья?

— Есть, жена и двое сыновей.

— Часто Петр сидит на крыше?

Пациент видит ерш с грузилом для чистки труб и отвечает:

— Так вся жизнь на крыше. Тута ем, тута пью, тута работаю.

— Какая у вас работа?

— Трубочист я. Как отец и брат.

— Что происходит с Петром?

Послышался протяжный скрежет, открылась чердачная дверь, потом кошачий визг и чье-то чертыханье. В слабом свете показалась длинная тень.

— Кто-то крадется по крыше дома напротив.

Несколько минут ничего не происходило. Как ни вглядывался Петр в пустоту, никого не смог разглядеть, а когда решил, что пора возвращаться домой, снова заметил движение. Кто-то зажег свечу. Пламя осветило лицо. Петр еле разглядел женщину с крючковатым носом. Она привязала к темному свертку веревку и опустила его в дымовую трубу.

— Вот дура. Завтра же Иван Степанович задохнутся угаром.

— Кто дура? Что она сделала?

— Не знаю кто это. Тюк сунула в дымоход.

— А кто такой Иван Степанович?

— Управляющий трех домов. На барина Рохлина работает. У Рохлина лучшее мясо в городе.

— Он торговец мясом? — уточнил Краузе.

— Скотину разводит. У лавки на рынке по выходным народ с самой зари толпится. Мясо сочное, сладкое.

— А на вырученные деньги он, значит, покупает квартиры и сдает их в наем? — сделал свое предположение гипнолог.

— Рохлин не покупает, а строит. Потом туда заселяются господа средней руки. Своих имений нет, но кое-какие деньжата водятся. Служаки в основном. На первом этаже ростовщик живет с женой и детишками. На втором Иван Степанович с братом и сестрой. Не женат он и детей нет. На людях один, а дома другой.

Краузе не стал задерживать внимание на управляющем и подтолкнул Черенкова к дальнейшим событиям.

Пациент слышит, как снова скрипнула дверь и все стихло. Петр решил, что пора домой, собрал рабочий инвентарь и стал спускаться по приставной лестнице. Спустившись на землю, он водрузил лестницу на плечо и зашагал домой. Плечо болело, ноги ныли от усталости. Кочегара не покидала мысль, что завтра Иван Степанович через своего слугу снова попросит вычистить дымоход.

— Как Петр и думал, с утра к нему постучался Евпраксий, слуга управдомами. Просят, чтобы дымоход прочистил. Говорят, платить не станут, работу плохо в прошлый раз сделал. Но Петр-то видел, что баба тюк туда сунула. Заранее не стал говорить, решил наглядно показать.

Пациент затих и Краузе спросил:

— Что происходит дальше?

Петр приставил лестницу к трубе и вытянул из дымохода тюк. Развернул и отпрянул. В трех черных платках лежало бычье затвердевшее сердце, проколотое в трех местах гвоздями.

Пациент рассказал Краузе о находке. Эрих сделал записи в блокнот и спросил:

— Что Петр сделал с этим сердцем?

— Домой снес.

Черенков видит, как Петр положил находку на кухонный стол, развернул и показал жене. Та ахнула, перекрестилась и начала его ругать.

— Жинка просит немедля снести сердце из дома да сжечь за городом, говорит, это колдовское заклятье. Петя-то испугался и понес его на поле. Стал жечь, а оно не горит. Решил закопать. Пошел за лопатой, а когда вернулся — тюка-то и нет. Все обыскал, не нашел. Обернулся домой, а жинка плачет и показывает на стол. Петя чуть замертво не упал. Сердце-то на столе лежит, да уже не черное, а светлеть стало.

Черенков видит, как жена и дети Петра спят, а сам он за ночь глаз не сомкнул, а когда забрезжил рассвет, задремал и увидел сон.

— Петру приснилось, что явился к нему старец и сказал: «Это тебе, Ярослав, мой подарок — оберег от всех бед для дома и твоей семьи. Береги его».

Эрих еще раз прочитал свои записи и уточнил:

— Вы же сказали, что вас зовут Петр? Откуда взялся Ярослав?

— Кто такой не знаю, но во сне старец меня именно так назвал.

— Петр оставил сердце в доме?

— Да, но про находку никому не сказал, жене тоже строго-настрого наказал молчать. Она у меня послушная, раз сказал, значит, сделает.

Черенков снова замолк. Эрих немного подождал и посмотрел на часы.

— Илья Михайлович, что дальше происходит с Петром и его семьей?

— Так все наладилось у них, — еле слышно ответил пациент.

Тогда Эрих дал команду:

— Лента времени раскручивается вперед! Перенеситесь в последний день жизни Петра.

Петр стоит на заснеженном перевале. Кругом только горы. Метет вьюга. Его взгляд направлен на мыс Орлиное гнездо. Скоро совсем стемнеет. Глаза начинают слипаться, но Петр не сдается. Спать нельзя. Притаптывает, прихлопывает, делает выпады ногами и ружьем со штыком.

Черенков поежился на диване и пошевелил пальцами ног.

— Холодно мне.

— Где вы сейчас?

— В дозоре.

Эрих удивился, какой может быть дозор у кочегара?

— Вы в Смоленске несете дозор?

— Не-е-е-ет, — протянул Черенков. — Я у болгарской Шипки, в отряде, что на перевале.

— Как вы там оказались?

— Забрали меня в солдаты. С турками воюем.

— Какой это год?

— Только миновал 1878-й. Мы отрезали Сулейман-пашу от основного войска. Турки пытаются выбить нас с перевала...

Читать рассказы