Дом свидетеля, обнаружившего жертву, стоял в глубине села
-
Просмотров: 502
До села пришлось идти почти пять километров. По пути попадались заброшенные дома, стоящие на окраине леса: два маленьких сруба и двухэтажный каркасный дом с большими окнами. Непонятно по какой причине люди бросили почти достроенные строения и больше сюда не наведывались.
Лимонов вышел на гравийную дорогу и жухлой травой очистил сапоги от налипшей грязи. Село Никитское стояло на берегах реки Лужа. Лимонов пропустил вперед двоих полицейских и, проходя мимо церкви, украдкой перекрестился. Никто бы ему ничего не сказал, но страх перед публичностью в религиозном вопросе засел еще в советские годы, когда за посещение церкви его отца уволили со службы.
Дождь усилился. Обнинские коллеги прибавили шаг.
Дом свидетеля, обнаружившего жертву, стоял в глубине села. Полицейские дошли до забора и указали на почерневший сруб с заросшей мхом крышей.
– Вы идите. Мы вас здесь подождем.
Лимонов опешил, но настаивать не стал. Судя по разговорам, полицейские Колотушкина хорошо знали, даже отпустили с места происшествия, хотя наверняка полагали, что столичные следователи этому не обрадуются.
Калитка заскрипела, будто жалобный собачий вой. Откуда-то слышался монотонный стук. Кругом все было засажено деревьями и кустарниками, местами непроходимыми, из-за чего прилегающая к дому территория почти не просматривалась. Когда полковник оказался во владениях, пропитанных мрачностью и уединением, с неба обрушился ливень. Рысцой Лимонов добежал до крыльца и отряхнул куртку с капюшоном от крупных капель. Осторожно постучал в дверь и прислушался. Тишина. Он постучал громче. Через минуту на дорожке послышались шаги. Из-за угла вынырнул бородатый детина с окровавленным топором в руке и пошел на полковника. Тот машинально потянулся к кобуре.
– Не шуми, жинка только заснула, – он приложил палец к губам, приоткрыл входную дверь и прислушался.
Потом жестом позвал за собой. Лимонов нервно сглотнул и покосился на топор.
– Иди, не боись.
За сараем полковник увидел вереницу пустых кроличьих клеток, лишь в крайней остались два трясущихся зверька. На деревянном помосте стоял широкий пень, на котором Колотушкин отрубал головы, сдирал шкурки и бросал тушки в пластиковую бочку.
– Зачем всех-то? – от запаха крови Лимонову стало дурно.
– Завтра жинку забирают в больницу. Я уеду. Некому будет их кормить.
– А что соседи? Не помогут?
Колотушкин отмахнулся и буркнул:
– Нет у меня соседей.
Лимонов огляделся, с одной стороны участок примыкал к речке, с другой – к оврагу, а за ним к густой лесополосе.
Полковник представился и показал удостоверение.
– Эт тебя ждали погононосцы? – Колотушкин показал на полицейских, что безуспешно пытались раскурить под дождем сигареты.
– Меня. Вот что мне скажи, Олег Иванович, на какое зверье ты там охотишься? Если никакого зверья там нет.
– Для вас нет, для меня есть.
– Ишь ты… – усмехнулся полковник и смахнул с кустистых бровей дождевые капли.
Колотушкин добрался до последних кроликов, Лимонов еле сдержался, чтобы не забрать их в Москву, но вовремя вспомнил, что вертолет улетел, а он без машины. Из-за ливня покинуть навес он не решился. Чтобы не видеть, как забивают живность, полковник отвернулся и закурил.
Заметив его метания, Колотушкин ухмыльнулся.
– Нежный какой. Сразу видно – городской.
Когда последние тушки упали в бочку, он вытер топор тряпкой, вымыл руки под самодельным рукомойником и показал в сторону дома.
– Пойдем. Чаю попьем. Только тихо. Жинка ночью намаялась, теперь спит.
Полковника не пришлось уговаривать.
Фасад дома украшали резные наличники и карнизы. Самым примечательным было крыльцо с навесом. Деревянный декор, словно тончайшее кружево, опоясывал всю входную зону. Во всем чувствовалась рука мастера. Уже в прихожей Лимонов увидел еле заметную дымку и учуял до боли знакомый запах, но смолчал. Несмотря на габариты, Колотушкин двигался неслышно. Лимонов скинул куртку и повесил на вешалку в форме рогов. Глядя в зеркало, зачесал назад намокшие волосы и прошел на кухню, где хозяин дома быстро накрывал на стол. По меркам Москвы угощения были скромными и самобытными: сушки, кусковой сахар и малиновое варенье.
– Расскажи, что видел сегодня утром в лесу, – попросил полковник Колотушкина, когда тот поставил на стол заварочный чайник и две большие кружки.
Олег Иванович сел напротив московского гостя, пригладил торчащие волосы и посмотрел в окно. За стеной послышался стон. Он сжал кулаки и на минуту прикрыл глаза. Пока он так сидел, Лимонов его разглядывал. Волнистые белокурые волосы до плеч диссонировали с темно-русой бородой без намека на седину. Скуластое лицо. Раздвоенный кончик прямого носа. Лоб испещрен глубокими морщинами.
– Юлить не буду, полковник, я в лес не охотиться ходил.
– Я это и сам уже понял, – Лимонов обхватил ладонями горячую кружку.
– Травку я там выращиваю, – хозяин дома кивнул на стену, где висел портрет красивой женщины. – Жинка покурит и ей легче. Боли не так донимают. А я для нее все сделаю, лишь бы не кричала.
– Это я понимаю, – Лимонов вспомнил о покойной жене. Хоть ему не пришлось за ней ухаживать, но он поймал себя на мысли, что пошел бы на все лишь бы скрасить ей последние месяцы жизни.
– Плантация дальше того места… – хозяин дома отпил глоток обжигающего чая. – Иду и вижу ниже по склону дерево чудное. Я там каждую травинку знаю. Не было его раньше. Спустился, обошел его. Думал, мож кто пошутил, вырезал для забавы. Туман был, земли не видать. Сапоги хлюпать стали, гляжу, а там кровь. Потом понял, что грудь не из дерева, волосы настоящие и голова, – Колотушкин передернул плечами. – Меня аж сердце прихватило. Жалко стало несчастную. Выпил таблетку и думаю, чего делать. Хотел уже пойти в сельсовет, чтобы они вызвали кого надо, а тут глядь, машина едет.
– Водитель тебя видел?
– Сначала нет, – усмехнулся Олег Иванович. – Чревоугодник пука своего боялся. Шел, озираясь. Я за деревом пристроился и наблюдал. Сначала подумал, что это он убивец. Вернулся. Что-то забыл. А когда тот увидел дерево с женщиной так охал и ахал, что я вразумил: нет, не убивец он. Но как-то прознал про это место. Тогда я вышел к нему и прямо спросил, мол, откуда узнал.
– А тот что?
– Трусцой побёг в машину и по газам. Я ему кричу, куда ты, убогий, а тот не слышит.
– Кто в полицию позвонил?
– Так приехал второй, худой такой. Они уже вдвоем ко мне подошли. Спрашивают, это вы нам звонили? Говорю, знать вас не знаю, и телефона у меня нету. Сказал, что я местный, увидел дерево и стал рассматривать. Они спустились, стали фотографировать.
Лимонов выслал Близнецам СМС с просьбой проверить нет ли у блогеров на цифровых носителях фотографий с места происшествия.
– Что было потом?
– Они позвонили погононосцам. Через час гвардия набежала. Я заметил тех двоих, – Колотушкин показал в сторону ворот, – объяснил, что мне нельзя жену одну оставлять и ушел.
– А откуда вы этих полицейских знаете?
– Так они же приезжали, когда голову нашли.
– Вы сами ее видели, ту голову?
– Нет, сам не видел.
Отпив чай, полковник спросил:
– Кладбище у вас далеко?
– Рядом с церковью.
– Могилы никто не тревожил?
– В храме я давеча был, все было тихо.
За окном послышались шаги, полицейские решили подождать полковника на крыльце под навесом.
– Скажите, а что тут за народ живет?
– Да разный народ. Есть семейные. Есть одинокие. Есть старики.
– А сатанистов видели?
– Да мож и видел, кто ж там их поймет сатанисты они или нет. Юнцы глаза и ногти черным накрасят, одежу странную нацепят и по лесу рыщут. Про мою плантацию как-то прознали. Пришлось в других местах высеивать.
– А кого видел из чужаков?
– Приезжают на джипах, аномальную зону ищут. Ан нет ее.
– Это хорошо, что нет, но как-то тревожно у вас тут. Птиц в лесу нет.
– Так осень же. Все улетели. Ты летом приедь… Зверьё в лесу есть, только пугливое. Зимой кабаны заглядывают.
– Вот то место, где жертву нашли, – не отступал Лимонов, – точно аномальное.
Колотушкин отмахнулся.
– Я-то здесь родился, для меня места нет милее.
– А почему те дома, что за полем, пустуют?
– Двухэтажный дом построила какая-то организация. НЛО искали. Бегали тут по лесам с приборами диковинными. Наша детвора за ними следила, рассказывали в магазине. Не нашли ничего и перестали ездить. Срубы поставили охотники, я их раньше знал. Один развелся, уехал в другую область. Другой заболел и помер.
Лимонов осмотрел на подоконнике инструменты для резьбы и незаконченный наличник.
– Резьбой занимаешься?
– Мебель делаю, карнизы, утварь кухонную.
– Учеников не берешь? Надо ведь опыт передавать. Такое мастерство, – Лимонов показал на хлебницу из бересты.
– Молодежь руками работать не хочет. Им сразу деньги давай. Один как узнал, что я овладел всеми навыками за двадцать лет, убег.
– Кто такой?
– Сын Маши Зудельшиной. Она продавцом в магазине работает.
За стенкой послышался громкий стон, потом монотонный стук.
– Зовет тебя?
– Нет.
– Я могу с ней поговорить?
Злобно зыркнув на непрошенного гостя, Колотушкин процедил сквозь зубы:
– Не ходи туда. Не надо тебе на нее смотреть. Больно ей, головой бьется.
Стоны усилились. Послышался крик. Видимо, его было слышно и на улице, полицейские быстро покинули свое убежище. Теперь Лимонов понял, почему они с ним в дом не вошли.
– Не могу это слышать. Скорее бы отошла. Мучает себя и меня.
– Ладушки-бабушки. Спасибо за чай.
На ходу Лимонов накинул куртку и покинул дом.