Очередной приступ боли вырвал Романа из забытья. Голову сдавливало словно тисками. Тело застыло и походило на срубленное дерево. Приступы становились все чаще и все сильнее. Если в первые дни после выхода из комы они доставали его по ночам, то сейчас, спустя два месяца, настигали интервалами в полчаса. Сон в таком режиме просто невозможен. Поэтому его нервная система истощилась и походила на разорванный лоскут ткани. Роман уже дошел до такого состояния, когда научился предвидеть боль и за минуту до приступа просыпался.
Открыв глаза, он приподнялся и увидел себя лежащим на диване в гостиной. От первого же движения головой из носа хлынула кровь. Роман нащупал в кармане ватный тампон, разорвал пополам, свернул конусом и воткнул в ноздрю.
На экране телевизора мелькали титры какого-то фильма. Громыхание кухонной утвари напомнило ему о том, что в арендованном коттедже он не один. Месяц назад отец взял его под опеку, которая больше напоминала слежку. В любой момент отец, будто тюремный надсмотрщик, мог заглянуть в его спальню и убедиться, что он еще жив. Даже вид спящего сына его не останавливал. Сергей подкрадывался, брал Романа за руку и отсчитывал пульс, что, конечно, дико бесило. Спросонья Роман одергивал руку и матерился. Боль, взявшая над ним власть, превратила его в домашнего тирана.
