Писательница Инесса Давыдова

Отрывок из серии "Мистические истории доктора Краузе"

Крюков оценил бывшую жену клиента на пять баллов: красивая, стройная, с большими ярко-голубыми глазами, блестящими как шелк волосами, и подумал, что первая жена при желании могла составить конкуренцию покойной, да и судя по разволновавшемуся Эриху, можно было с уверенностью сказать, что где-то там внутри у него еще теплились к ней чувства.

Краузе не спешил, остановился у лестницы и стал рассматривать бывшую жену, но телефонный звонок выдал их присутствие, и гостья обернулась. Увидев Эриха, Августа вскочила и сжала ручки дамской сумочки.

— Oh mein Gott![1] — воскликнула она и бросилась ему навстречу, но Эрих выставил руку, и она остановилась в метре от него. — Meine seele[2], как ты похудел!

На глаза навернулись слезы, она отошла к окну и поправила макияж.

Эрих знаком показал, чтобы их оставили наедине.

— Вера Ивановна сказала, что ты уехала с семьей в Германию…

— В каком ключе вы говорили обо мне?

— Брось, Августа, мы тебя не обсуждали. Проверка моих контактов — часть расследования. Я сказал Вере Ивановне, что следователи будут проверять всех женщин, имевших со мной длительные отношения. Она оповестила меня, что ты в полном порядке, уехала с семьей на постоянное проживание в Германию.

— Мы живем в Гамбурге, там у мужа бизнес.

— Кажется, Вера Ивановна это упомянула. Морские перевозки?

— Это часть его бизнеса.

Эрих показал ей на кресло возле камина и Августа присела на край. Спина прямая, как струна. Она все еще была напряжена.

— Мне сказали про пожар. Не знала, что ты возглавил школу гипноза. Я зашла на сайт школы. На фотографиях ты выглядишь иначе.

— Это старые фото… — Эрих отвел взгляд, подавляя подкативший ком к горлу, почему-то с Августой ему было особенно тяжко обсуждать свою трагедию.

Вера Ивановна подала на большом подносе чай и лакомства.

— Ешь, дорогая. Я помню, что ты любила мое творожное пирожное.

Августа сдержано поблагодарила и сказала, что теперь не ест сладкое.

— Тогда ты ешь, — буркнула экономка и придвинула тарелку Эриху.

Когда она ушла, Эрих налил бывшей жене чай и спросил:

— Почему ты в Москве?

— Приехала продать родительскую квартиру. Папа и мама недавно умерли.

— Прими мои соболезнования.

Августа сделала осторожный глоток обжигающего напитка и отставила чашку.

— Как дети?

— Старший в этом году поступил в университет. Средний в школе, а младший пока с няней.

— Когда возвращаешься в Германию?

— Как только улажу все с наследством. Покупателей на квартиру хватает, задержка именно с оформлением.

— Это визит вежливости или ты хочешь мне что-то сказать?

— Во-первых, мне хотелось тебя поддержать, но, увидев твою худобу, я забыла, что хотела сказать, а ведь репетировала всю дорогу. Ты стал другим, холодным и отстраненным, держишься так, будто обижен на весь мир. У тебя даже взгляд изменился, — она нервно теребила пуговицы на белой блузе. — Во-вторых, мне звонил полицейский и задавал странные вопросы. Я подумала, что у тебя неприятности, и позвонила Вере Ивановне, она мне вкратце поведала суть. Тебя преследует какой-то маньяк?

Эрих изложил ей хронологию событий, а когда закончил, Августа побледнела, прикрыла ладонью горло и дрожащим голосом произнесла:

— Значит, это он навещал меня …

— Что? — Эрих схватил ее за руку, повел к дивану, и они сели рядом. Не думая о ее реакции, он стал растирать заледеневшие руки Августы. — Расскажи мне, кто к тебе приходил?

С минуту она собиралась с силами, потом начала размеренный рассказ:

— В позапрошлом году я приезжала в Москву на две недели. Мама сильно заболела, а папа сам лежал на обследовании и не мог за ней ухаживать. Этот человек позвонил мне и сказал, что мой телефон ему дал ты.

— Я никому не давал номер твоего телефона. А если бы хотел, чтобы ты с кем-то поговорила, то непременно тебя об этом заранее спросил. Честно говоря, не думал, что у тебя прежний номер.

— Знаю, ты всегда меня ругал за излишнюю доверчивость, но я была расстроена из-за мамы и особо не вслушивалась в то, что он говорил.

— А что он говорил?

— Что он журналист и ему предстоит взять у тебя большое интервью, которое его канал хочет приурочить к твоему юбилею. Он больше спрашивал, чем говорил о себе.

— Он сказал, как его зовут?

— Виктор, фамилию не помню, то ли Стрельников, то ли Стрелец, то ли Стрельцов. Что-то похожее.

— Ясно, как он выглядел? Похож на этого человека? — Эрих показал фоторобот, который составили со слов Маргариты Павловны.

— Похож, но немного неточен. У него не впалые щеки. Нос плотнее и подбородок не треугольный, я бы сказала, овальный.

— Расскажи, что ты о нем помнишь: манеры, поведение, внешние данные. Он был неряшлив или аккуратен?

— Одежда на нем была чистая, но общее впечатление… — она скривилась, — вид у него был довольно потрепанный. Волосы всклокоченные. Нервный. Неприятно пахло изо рта. На плечиках пиджака перхоть.

— О чем он тебя спрашивал?

— О начале твоей карьеры. С чего все началось. Я сказала, что к тому времени мы уже расстались. Он удивился, что твоя одержимость реинкарнацией, собственно, и стала причиной нашего развода. Спрашивал, где ты учился и у кого. Я сказала, что не знаю у кого, но точно в Германии.

— Ты не чувствовала от него угрозу?

— Нет. Он был вежлив, терпелив, особенно когда пришел мой средний сын. Лютер улетел в Америку на переговоры, и я привезла детей в Москву. Обычно, если мне нужно куда-то уехать по делам, он бросает все и сидит с детьми. Во время разговора Гюнтер так раскапризничался, что мне пришлось прерваться, усадить его себе на колени и успокоить. Подтянулись и другие дети. Виктор долго смотрел на меня, а потом сказал: «Вы прекрасная мать» и заскрежетал зубами, будто ему внезапно стало нестерпимо больно, и он пытался это скрыть.

— Долго он у тебя пробыл?

— Пару часов, наверное.

— Ты оставляла его одного?

— Дважды. После того как он ушел, я осмотрела всю квартиру — все было на месте. Что-то меня беспокоило. Я даже хотела тебе позвонить, но мама меня отговорила, сказала, что ты неправильно меня поймешь.

— Ясно, — Эрих осознал, что все еще сжимает ее руки, вскочил и заходил вдоль стены.

— Ну хоть что-то осталось как прежде.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты все еще ходишь, когда нервничаешь.

Эрих остановился, громко выдохнул и сунул руки в карманы брюк.

— Ты не против повторить свой рассказ детективу, который ведет расследование смерти Елены?

— Не против, если тебе это поможет…

Эрих выслал сообщение Михаилу, и когда тот пришел, ввел его в курс дела. Битый час Михаил расспрашивал Августу о журналисте, который представился Виктором, потом скорректировал фоторобот и показал результат.

Уже темнело и Августа засобиралась домой. Эрих помог ей надеть пальто. Неожиданно она заглянула ему в глаза и с тоской спросила:

— Эрих, почему мы расстались?

С минуту он смотрел в ее чуть прикрытые, влажные от подступающих слез глаза. В голове пронеслось несколько вариантов ответов, но он их отмел, не желая бередить старые раны. Она не раз упрекала его в том, что он не позвал ее с собой, когда уезжал на учебу, а он отвечал, что для настоящей любви расстояние не преграда.

Кончиками пальцев Эрих погладил ее по щеке и тихо ответил:

— Потому что не предназначались друг другу.

— А она предназначалась? — Августа кивком показала на портрет Елены.

Эрих кивнул.

— Виктор сказал, что роман с Еленой у тебя начался еще до нашего развода. Это правда?

— Нет. Я тебе никогда не изменял. В промежутке между разводом и встречей с Еленой у меня были еще отношения.

Предчувствуя беду, Августа помрачнела. Ее не покидало ощущение неминуемой трагедии.

— Зачем он соврал?

— Он хочет, чтобы меня все ненавидели.

— Тебя не за что ненавидеть, да и невозможно, — она сжала его локоть, чмокнула в щеку и поспешила к ожидающей ее машине.

[1] Oh mein Gott (нем.) — О, мой Бог.

[2] Meine seele (нем.) — Душа моя.

Читать рассказы